Неточные совпадения
— Ну, слышали: эта
божественная истина обходит весь
мир. Хотите, принесу Прудона? Он у меня есть.
Божественный Логос торжествует над бессмысленностью объективного
мира.
Россия есть самостоятельная ценность в
мире, не растворимая в других ценностях, и эту ценность России нужно донести до
божественной жизни.
Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной,
божественной правды и спасения для всего
мира и всеобщего воскресения к новой жизни.
Кто написал гениальную хулу на Христа «об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах
мира», кто почувствовал темное начало в Христе, источник смерти и небытия, истребление жизни, и противопоставил «демонической» христианской религии светлую религию рождения,
божественное язычество, утверждение жизни и бытия?
Недовольство человека конечным, устремленность к бесконечному есть обнаружение
божественного в человеке, человеческое свидетельство о существовании Бога, а не только
мира.
Совершенное единство (общенациональное, общечеловеческое, космическое или
божественное) есть высшая и наиболее полная форма бытия всей множественности индивидуальных существований в
мире.
Второе: что «уголовная и судно-гражданская власть не должна принадлежать церкви и несовместима с природой ее и как
божественного установления, и как союза людей для религиозных целей» и наконец, в-третьих: что «церковь есть царство не от
мира сего»…
И я верю последней, окончательной верой в последнюю, окончательную победу Бога над силами ада, в
Божественную Тайну, в Бога, как Тайну, возвышающуюся над всеми категориями, взятыми из этого
мира.
В художественном творчестве Л. Толстого постоянно противополагается
мир лживый, условный и
мир подлинный,
божественная природа (князь Андрей в петербургском салоне и князь Андрей, смотрящий на поле сражения на звездное небо).
Если, с одной стороны, русская народная религиозность связывала
божественный и природный
мир, то, с другой стороны, апокрифы, книги, имевшие огромное влияние, говорили о грядущем приходе Мессии.
Вполне достойный путь один для человека, путь свободного убеждения, путь
мира, путь, который открыл нам
Божественный Спаситель и которым шли Его Апостолы».
Учение о Софии утверждает начало
божественной премудрости в тварном
мире, в космосе и человечестве, оно не допускает абсолютного разрыва между Творцом и творением.
Он не хочет продолжать жить в истории, которая покоится на безбожном законе
мира, он хочет жить в природе, смешивая падшую природу, подчиненную злому закону
мира не менее истории, с природой преображенной и просветленной, природой
божественной.
Софиологическая тема есть тема о
Божественном и тварном
мире.
Он хотел пережить
божественное, когда Бога нет, Бог убит, пережить экстаз, когда
мир так низок, пережить подъем на высоту, когда
мир плоский и нет вершин.
В русском православии можно различить три течения, которые могут переплетаться: традиционное монашески-аскетическое, связанное с «Добротолюбием» космоцентрическое, узревающее
божественные энергии в тварном
мире, обращенное к преображению
мира, с ним связана софиология, и антропоцентрическое, историософское, эсхатологическое, обращенное к активности человека в природе и обществе.
Видение Софии есть видение красоты
Божественного космоса, преображенного
мира.
Если человек перестанет противиться злу насилием, т. е. перестанет следовать закону этого
мира, то будет непосредственное вмешательство Бога, то вступит в свои права
божественная природа.
У него было видение целостности, всеединства
мира,
божественного космоса, в котором нет отделения частей от целого, нет вражды и раздора, нет ничего отвлеченного и самоутверждающегося.
Но в замкнутое помещение нашего
мира могут прорваться силы иного
мира, силы
божественные, благодатные.
Но
божественное Слово было изреченностью смысла
мира, и не было оно ложью.
Свобода должна быть возвращена человечеству и
миру актом
божественной благодати, вмешательством самого Бога в судьбы мировой истории.
Спасающейся личности предназначено жить в
божественном космосе, в преображенном
мире, и надежда на спасение есть надежда на всеобщее воскресение, воскресение мировой плоти.
Только Церковь есть откровение
божественного бытия в
мире.
Согласно современному сознанию человек не имеет глубоких корней в бытии; он не
божественного происхождения, он — дитя праха; но именно потому должен сделаться богом, его ждет земное могущество, царство в
мире.
Тот лишь мистик, кто любит
мир иной,
божественный, и не мистик — слишком любящий
мир этот.
В истинной теургии творится не Бог и боги, как того хочет религия человекобожества; теургия есть творчество с Богом, творчество
божественного в
мире, продолжение творения Бога.
Но весь смысл явления Христа
миру в том и заключается, чтобы
мир свободно узнал Христа, полюбил Царя в образе Распятого, увидел
божественную мощь в кажущемся бессилии и беспомощности.
Для религиозного сознания ясно, что должна быть создана космическая возможность спасения; человечество должно оплодотвориться
божественной благодатью: в
мире должен совершиться
божественный акт искупления, победы над грехом, источником рабства, победы, по силе своей равной размерам содеянного преступления.
Без Бога, без
божественного сознания не только Бога, но и
мира и человека нельзя познать, так как рациональность субъекта ничего не может поделать с иррациональностью объекта.
Для поверившего, для совершившего акт свободного избрания Христос воскрес и тем явил свою
божественную мощь, просветляющую и спасающую
мир.
Он
Божественный посредник между Отцом и дитятею-миром, восставшим на Отца и отпавшим от Него.
Силой
божественной любви Христос возвращает
миру и человечеству утраченную в грехе свободу, освобождает человечество из плена, восстанавливает идеальный план творения, усыновляет человека Богу, утверждает начало богочеловечности, как оно дано в идее космоса.
В язычестве было подлинное откровение Божества, точнее, откровение мировой души, но открывалась там лишь бесконечная
божественная мощь; смысл оставался еще закрытым, и религия любви еще не явилась в
мир.
И до сих пор
мир не понимает, почему Христос не пришел в силе и славе, почему не явил Своей
божественной мощи, почему так бессильна религия Христа в истории, почему христианство получает удар за ударом и не удается, не устраивает этого
мира.
Без Духа не было бы Церкви,
божественной связи всего
мира с Богом.
Но грех потому искупляется, и мир-дитя потому имеет оправдание, что в нем рождается совершенное,
божественное, равное Отцу дитя-Христос, что в нем является Логос во плоти и принимает на себя грехи
мира, что дитя-Христос жертвует собой во имя спасения дитяти-мира.
Католичество утверждало не
божественную власть в
мире, а власть человеческую, выданную за
божественную (власть папы и церковной иерархии), гуманизм требовал освобождения от лжи, снимал цепи и утверждал власть человеческую, ничем не прикрытую.
Разрыв всех существ
мира, распад
божественного единства ведет к связанности, к скованности необходимостью.
История потому только и имела смысл, потому только в ней можно было увидеть
божественный план, что в истории должен был явиться Мессия — Христос, что
мир исторически готовился к Его явлению.
Учение об эманации отрицает и лицо Творца и лицо творимых, отрицает свободу и самостоятельность творения.] все живое пребывает в
божественном плане космоса, до времени и до
мира совершается в идеальном процессе
божественной диалектики.
На смену ей идет новая,
божественная вера, которая пребудет бессмертной до конца
мира.
Слегка покачиваясь на ногах, офицер остановился перед Джеммой и насильственно-крикливым голосом, в котором, мимо его воли, все таки высказывалась борьба с самим собою, произнес: «Пью за здоровье прекраснейшей кофейницы в целом Франкфурте, в целом
мире (он разом „хлопнул“ стакан) — и в возмездие беру этот цветок, сорванный ее
божественными пальчиками!» Он взял со стола розу, лежавшую перед прибором Джеммы.
Совершенно дикая мысль осеняет голову Александрова: «А что, если этот очаровательный звук и эта звездочка, похожая на непроливающуюся девичью слезу, и далекий, далекий отсюда только что повеявший, ласковый и скромный запах резеды, и все простые радости
мира суть только видоизменения одной и той же
божественной и бессмертной силы?»
Но владычествующий дух первозданной натуры, князь
мира сего, первый носитель
божественного света в природе, отчего и называется он Люцифером, сиречь светоносцем или Денницею, действием воли своей расторг союз бога с натурою, отделил огонь своей жизни от света жизни
божественной, захотев сам себе быть светом.
Согласно сему, как грех сатаны был восстание и возношение, так грех человека был падение и унижение: сатана обратился против божества; человек же токмо отвратился от божества, соответственно чему сатана вверг себя в мрачную бездну неугасимого огня и ненасытимого духовного глада; человек же подвергся лишь работе тления, впав в рабство материальной натуре, и внутренний благодатный свет
божественной жизни обменял на внешний свет вещественного
мира.
— Оно, что и вы, вероятно, знаете, стремится вывести темный огонь жизни из света внешнего
мира в свет
мира божественного.
Ибо человек, будучи одинаково причастен духа божия и стихийной натуры
мира и находясь свободною душою своею посреди сих двух начал, как некая связь их и проводник действия божия в
мире, тем самым имел роковую возможность разъединить их, уклонившись от
божественного начала и перестав проводить его в натуру.
«Напрасный гнев, — продолжает Мопассан, — негодование поэта. Война уважаема, почитаема теперь более, чем когда-либо. Искусный артист по этой части, гениальный убийца, г-н фон Мольтке отвечал однажды депутатам общества
мира следующими страшными словами: «Война свята и
божественного установления, война есть один из священных законов
мира, она поддерживает в людях все великие и благородные чувства: честь, бескорыстие, добродетель, храбрость. Только вследствие войны люди не впадают в самый грубый материализм».